Вот всё, чем богат я!
Лёгкая, словно жизнь моя,
Тыква-горлянка.
Басё
(если первая часть статьи покажется вам очевидной, сложной или просто скучной, то вы можете перейти сразу к основной части – начиная со слов «Я знаю три метода формирования»)
Четыре свечи на столе, четыре блюдца. Дышит поверхность воды, курится благовоние, пляшет пламя, сверкает соль. Люди, собравшиеся для одного ритуала, вставшие в один круг, становятся частью целого. Воля каждого сплетается с волей каждого. Сила каждого вливается в ритуальный узор. Они славят разных богов. Они славят одних и тех же богов. По одну руку от меня человек, молящийся славянским богам, по другую – египетским. Сам же я в своём интернациональном подходе вовсе не имею имён богов, кроме Мать и Отец. Но наши силы сливаются в одну силу. И одни слова благодарности звучат на несколько голосов. Как это возможно? Как возможно единство там, где так мало единства? Как возможно взаимодействие там, где так мало точек соприкосновения?
В статье «Викканская горизонталь» я уже писал о том, на чём основывается способность виккан переходить от одного пантеона к другому, изменяться и при этом оставаться самими собой. Но всё же остаётся вопрос, как на практике решается вопрос различий. Разные люди, работающие с разными пантеонами, встают в один круг. В одно священное пространство. Включаются в общий процесс, совместно работают с божественными силами. По сути работают с сакральным так, словно и нет никаких различий между богами. И при этом не отрекаются от своих принципов, практик, обетов.
Ещё более удивительным выглядит тот факт, что различия могут существовать в практике одного и того же человека. Молитва одному божеству с элементами обращения к другому, ритуалы с разными именами богов, совмещение методов жертвоприношений из разных культур – вариантов может быть много. И всё это без выпадения из сакрального пространства и без отказа от сакральных смыслов.
Конечно, «мистицизм» и всё прочее – хороший ответ. Но боги и культуры всё же различаются. Что не мешает последователям викки оставаться в одном общем пространстве, пусть даже их боги оказываются принципиально несводимы вместе. Можно сказать, что я утрирую, и при серьёзных расхождениях общее дело становится невозможным. Всё так, во всяком случае для долгоиграющих задач. Но это не отменяет удивительного факта лёгкости взаимодействия виккан друг с другом, и взаимодействия разных культур в практиках одного викканина.
Если сакральное неотъемлемо от конкретных форм религии, от конкретных богов и культур, то такое взаимодействие представляется сомнительным. Оно потребовало бы тонкого сведения во избежание парадоксов и прямых столкновений. Между тем такое сведение приходится производить только при расхождении характеров виккан, а вовсе не при расхождении их практик. Значит ли это что боги всеядны? Значит ли это, что вместо реального взаимодействия с богами происходит лишь символическое взаимодействие?
В вопросах, затрагивающих сферу божественного, однозначных доказательств быть не может. Каждый волен сам дать ответ на поставленные вопросы или же просто отмахнуться от них. Но логика и опыт подсказывают мне, что ответ на оба вопроса – «нет».
Так идея о всеядности богов отдаёт уничижением. Боги, готовые на всё, лишь бы в них верили и хоть как-то к ним обращались – это по меньшей мере странно. Такие боги могли бы называться скорее «эгрегорами». Их сила была бы условна, а самостийность мнима. Такие боги, скорее подчинённые людям, мало похожи на богов, что отвечают на наши воззвания. Они были бы способны требовать. Но охотно принимали бы всё, что им дают. Между тем, практика показывает, что боги имеют своё личное мнение. И это мнение далеко не всегда выглядит для последователя логично. Порой оно может завести в тупик и даже заставить злиться в попытке понять, что же не так. Такие непростые моменты вполне могут породить кризис веры или просто усталость. Что никак не соответствует целям «всеядных» богов.
При работе с богами из древних исторически сложившихся пантеонов возможна точка зрения, при которой все требования богов – просто давно накопленные представления людей о них. Но это объяснение никак не подходит для богов, которые не относятся к исторически сложившимся пантеонам, а то и вовсе не имеют известных имён.
Что касается варианта с символическим взаимодействием, то здесь к вышесказанному можно добавить, что общению с богами, как правило, сопутствуют совсем не символические эффекты. Боги подшучивают и откровенно смеются, могут злиться и выказывать радость. Если это чистый символизм, то что же. Тогда вся наша жизнь – один сплошной символизм.
***
Гораздо логичней будет признать другую точку зрения. Если мы можем работать с одним и тем же сакральным пространством (в широком смысле этого слова) вне зависимости от того, к каким богам обращаемся, это значит, что сакральное пространство само по себе является единым. Или во всяком случае часть этого пространства. Сакральное может существовать вне конкретных форм религии, вне конкретных богов и культур. Такой подход при всей своей логичности оказывается ещё и достаточно простым. Он не требует принципиально менять восприятие божеств.
В самом деле, мы входим в единое пространство, в котором может существовать божественное и которое само по себе создаётся божественным. Но при этом такое пространство остаётся частично или полностью отделённым от богов. Так мы собираемся за одним столом для обсуждения проблем. Или во время праздника. Отчего же божественные силы не могут иметь такой же возможности? Сакральное пространство – круглый стол, за которым утихают распри. И все приглашённые за неспешным разговором поднимают заздравные чаши. Ничто не ограничивает индивидуальность и самостийность божеств. Но ничто не мешает и их последователям свободно общаться. И вести ритуал.
Впрочем, несмотря на простоту такой подход всё же ставит перед нами новый вопрос. Ведь другие религии не допускают существования такого круглого стола для всех богов. В лучшем случае только для своего пантеона. Но никак не для каждого бога из истории человечества. Считать это просто административным актом? Одних приглашаем, других нет? Не во всякой религии сакральное пространство подходит для совмещения различных божеств.
Попробуйте на христианской литургии поработать с откровенно языческими божествами. Никому при это не мешая. Кто-то при мне рассказывал о вполне успешных экспериментах. Но опыт остальных подсказывает, что если это и возможно, то лишь с очень ограниченным списком богов.
Таким образом, хоть в сакральном пространстве и возможна встреча любых богов, на практике так происходит не всегда и не у всех. Сакральное лишь отчасти не зависит от богов. Всё же оно изменяется под влиянием конкретных ритуалов. Можно сказать, что призывая богов и совершая ритуальные действия мы формируем определённое состояние сакрального. И если для виккан это круглый стол, то для других религий, порой, трибуна имени одного единственного божества. Тут уж кому что.
Это, наконец, подводит нас к главному вопросу: что помогает викканам формировать именно такое сакральное пространство? Какими методами мы пользуемся? И как сохраняем единство общего при полном расхождении в частном?
***
Я знаю три метода формирования сакрального пространства «круглого стола». Возможно, их куда больше. Возможно, кто-то сочтёт, что не использует ни один из названных. Я могу ответить лишь то, что все указанные методы наблюдал и наблюдаю вживую. Причём у большинства людей я вижу, как минимум, два из трёх методов. Каждый волен соглашаться с этим или не соглашаться, свобода воли – священна. Но и само моё мнение так же существует в рамках реализации этой свободы. Поэтому перейдём непосредственно к методам.
Во-первых, в викке всё же существует своя иерархия, пусть даже условная и крайне аморфная. В рамках этой иерархии все боги тем или иным образом связаны с изначальными богами – Богом и Богиней. Викканин может воспринимать это чисто символически или же считать, что боги в буквальном смысле являются воплощением Бога и Богини. Суть одна, существуют божественные силы, которые стоят особняком. И на которые можно равняться. Именно обращение к этим силам и создаёт единое сакральное пространство, в котором есть место для всех. Бог и Богиня выступают гарантами сохранения мира. Или же попросту принимают на себя «управление» в ритуалах.
Не так уж важно, обращается викканин к ним напрямую или же просто держит в голове саму идею их существования. Даже образа в памяти, пока последователь не отрекается от него, достаточно, чтобы изначальные боги оказали своё влияние.
Во-вторых, викканин может признавать, что силы богов не только ограничены, но и не являются максимальными для мира. Боги могут подчиняться судьбе или законам природы. Над ними могут существовать некие обобщённые силы, способные вносить свои коррективы. Отличие этого варианта от предыдущего может показаться непринципиальным. Но нужно учесть, что Бог и Богиня при любой вариации – скорее первые среди равных. К тому же к ним можно обратиться лично. Во втором же методе речь идёт об обращении (чаще всего невольном) к силам, которые принципиально не созданы для явного взаимодействия с людьми. Могут ли с ними напрямую взаимодействовать боги – так же остаётся вопросом.
В моём случае, для примера, такой силой выступает Неназванный (другие виккане могут называть его Единый или Драйтон). Не являясь богом, но являясь одновременно всем, он/она/оно воплощает скорее единый закон, чем личность.Хотя личностные элементы включены в него так же, как и любые другие. Он – всё. И поэтому взаимодействие с ним, хоть теоретически и возможно, чаще всего бессмысленно. На попытку взаимодействия он просто порождает из себя воплощение, являющееся богом или близкое богам по своей сути. Он является силой, влияющей на сакральное пространство. Хотя бы потому, что и само сакральное пространство – тоже он.
Другие виккане могут держать в голове иные образы. В том числе и просто образ законов природы, которые не были сотворены богами, но появились вместе с ними. И с которыми боги вынуждены считаться.
В-третьих, единое сакральное пространство может формироваться под влиянием традиций. Традиций, которые равно отстранены от всех культур. И одновременно равно вхожи во все культуры. Будучи по самой своей сути общими, они формируют общее пространство для всех культур, всех богов и всех форм религии. Эти традиции имеют многотысячелетнюю историю. И они нерелигиозны. Во всяком случае именно такими они стали в наше время. О них мы поговорим подробней.
***
Итак, многотысячелетние традиции вне религий. Чем они являются и чем могут нам помочь. Ответ прост и одновременно сложен. Эти традиции – любая человеческая деятельность. Музыка и танцы, строительство и токарное дело, программирование и работа сварщиком. Всё, чем может заниматься человек, родилось не вчера. Оно имеет долгую линию преемственности, тянущуюся сквозь века к древним культурам. Даже если сегодня оно кажется нам унылой повседневностью, его корни когда-то были переплетены с зарождающейся человеческой культурой. В которой всё имело своё сакральное измерение. Многие виды деятельности вообще рождались в первую очередь как акт постижения мистических откровений. Так, по современным представлениям, земледелие и гончарное дело изначально были именно практиками мистицизма, а вовсе не просто совмещали в себе прагматизм и сакральное. Прагматический элемент в них появился уже позднее.
Вспомним, что в древности кузнец, мельник, гончар, да практически любой специалист, любой получивший профессию считался сопричастным тайнам иного мира. По представлениям людей, дошедшим отчасти и до наших дней, им помогают духи (лешии, водяные, бесы). Они должны приносить соответствующие жертвы. А общение с ними может быть даже опасным.
Вспомним выражение «вложил часть своей души», вспомним сказки про мастеров, которые так полюбились эльфам, хозяйке медной горы или иным духам, что они наградили их или забрали в свой мир.
Всё, что человек создавал, по определению выделяло его из мира, создавало вокруг него особый ореол священных сил, поднимало на ступеньку ближе к богам-демиургам. Воины, пахари, мастера, писари – выполняли важные функции в обществе. И своей жизнью, своей волей, своими руками изменяли мир. Лепили его на свой лад, соработничали богам.
И это наследие не могло просто исчезнуть. Да и не исчезло. Дело тех, кто плавил первые металлы, живо сегодня в руках токарей, фрезеровщиков, инженеров. Дело тех, кто чувствовал первый экстаз танца у костра, живо и сегодня в руках – точнее ногах – танцоров. Знания и опыт передавались из века в век, из руки в руки. И даже если сегодня кто-то осваивает деятельность по самоучителю – он всё равно учится у прежних поколений. И со временем получает своё посвящение – через признание его трудов другими профессионалами. А так же теми, кому результаты труда предназначены.
Когда-то на заре времён эти традиции были неразрывны с породившим или вдохновившим их мистицизмом. Часть из них прошла долгий путь с религиями. Сегодня по большей части они свободны. Не связаны ни с одной религией. Но, практикуемые людьми по всему миру, они продолжают быть частью любого общества и любой культуры.
Конечно, нужно учесть, что столь высокого звания заслуживает любая деятельность. Но далеко не в любых руках. Не каждый прибивший гвоздь становится строителем. Не каждый пожаривший яичницу становится поваром. Не каждый танцующий в клубе становится танцором. Точно так же, как не каждый вознёсший молитву богам, становится их последователем. Единичного факта или даже повседневного полуавтоматического повторения недостаточно.
Корни традиций уходят вовсе не в повторение. Не в обыденность и повседневность. Но в то удивительное и волнующее ощущение причастности к чему-то большему, причастности к акту божественной природы. Так гончар месил глину, осознавая, что фактически творит чудо. Пусть жалкое в сравнении с деяниями богов. Но той же природы. Так деятельность обретала сакральное измерение. Так рождалась традиция.
В современных условиях такой деятельностью для человека становится лишь то, в чём он сам прошёл путь от профанного до сакрального. Сбил свои ноги, стёр свои руки, наглотался по дороге пыли. И обрёл не просто навык. Нет, обрёл внутреннее состояние, внутреннее ощущение большего, чем практическая польза. Стал творцом в своём деле. Пусть слабым, пусть жалким, но – творцом. Уподобился демиургу хотя бы на одно мгновение.
Такое соприкосновение с сакральным и приводит человека в традицию. Может быть и не в одну. Кто сказал, что танцор не может быть ещё и кузнецом? И обоим видам деятельности отдавать душу? А там, где мы отдаём, там мы и получаем в ответ.
Если отбросить всё наносное, всё обусловленное необходимостью и повседневностью, всё пустое и выматывающее душу без отдачи, то тогда мы и доберёмся до сути. Если закрыться от мира вокруг и найти в себе то немногое, что останется даже после жизненной катастрофы, в чём человек может хоть на миг обрести свою силу и свою правду, то тогда мы и увидим, причастен ли человек хоть одной традиции. Быть может для кого-то такой традицией окажется его хобби. А для кого-то основная работа. А кто-то, может быть, всё ещё совершает лишь несмелые попытки получить навыки. Что ж, степень реализации традиции ещё ничего не говорит о самом факте её наличия. Даже первый шаг по пути мастера – это шаг по дороге, на которой оставили свой след миллионы людей. И на которой мы вольно или невольно получили в руки эстафетный факел. Факел, пылающий уже многие тысячи лет.
***
Может показаться, что этот метод на деле – чистая абстракция. Или же и вовсе красивая выдумка. Но стоит присмотреться к людям вокруг, как всё встаёт на свои места. Вот перед нами один викканин, он рисует, он стремится передать своё видение богов. А может быть и вовсе прислушивается к их голосам, и его рука уже не вполне послушна ему. Разве его труд, которому он предаётся, забыв про быт и повседневные нужды – не часть религии? Разве он не священен уже сам по себе?
Вот другой человек ведёт свой бизнес. Он совершенствуется в коммуникациях, учится взаимодействовать с людьми, а то и воздействовать на людей. Он весь в этом процессе. Он уже не столько предприниматель, сколько мастер, игрок, художник, создающий свои полотна красками бизнес-моделей и финансовых потоков. Разве его труд не священен? Разве в этом труде он не работает с богами, чтобы добиться успеха?
А третий строит дом. И вкладывает в это дело всю свою душу. Изучает материалы, учится работать с ними, познаёт мир. И познаёт свои возможности в этом мире. Его простой с виду труд – то же искусство. Искусство, которое принесёт радость и пользу людям. Разве его труд не священен?
Каждый раз, когда я сталкиваюсь с вопросом пути к богам, я вспоминаю Миямото Мусаси. Святого меча. Всю свою жизнь он был занят одним делом – он сражался. В основном на дуэлях. Казалось бы, жизнь дуэлянта, а то и попросту задиры, жизнь в которой выпивки было больше, чем медитаций – к чему она могла его привести? А привела к постижению дзен. К тому, что к нему приходили с просьбой наставить и обучить. Он шёл путём меча. И на этом пути обрёл просветление. Разве этот путь не был священным?
Конечно, не каждый сможет достичь высот, даже если будет относиться к своему делу со всей серьёзностью. И вкладывать всю душу. Но суть традиции и не в том, чтобы обязательно стать в конце первым и лучшим. А в самой причастности к традиции. Она освежает душу. Она придаёт сил. Она позволяет смотреть на мир сквозь призму сакрального. И тем скорее и вернее ведёт человека к богам, чем религия в чистом виде. Лаборант, солдат, подмастерье – все они всё равно освящаются своим трудом, своими собственными руками. Если это их путь. И их ремесло.
О том, что дело не в вершине, я могу судить по своему опыту. Так уж сложилось, что я стал поэтом. Оказался причастен к этому искусству, вписался в него, ощутил экстатический опыт творчества. И даже получил своё становление, своё признание в небольшом кругу поэтов. Пусть я не стал великим, да и вряд ли стану. Пусть пишу я редко, большую часть мыслей оставляя в своей голове. Но моё мышление навсегда осталось поэтическим. И обращаясь к богам, я впадаю в тот самый поэтический экстаз, который обрёл в искусстве. Который обрёл в традиции.
Это удивительное ощущение, знать, что ты держишь в руках малую искру того, пламени, что несли в мир Гомер, Овидий, безымянные сказители мифов, Пушкин, Шекспир, Маяковский, Есенин, Вийон, Киплинг и бесчисленное множество других. Сколь бы эта искра не была мала – она всегда подспорье на моём религиозном пути. Потому что сквозь неё я смотрю на мир. И вижу его – иным.
***
Итак, у нас есть множество традиций. Замечательных традиций. Прекрасных традиций. Которые способны создать единое сакральное пространство уже просто потому, что они проходят сквозь все религии и равно принадлежат им всем. Но всё же, каждая такая традиция заметно отличается от другой. Попробуйте свести вместе музыканта, который большей частью занимается только музыкой, и программиста, который большей частью занимается только программированием. Они, вероятно, договорятся. Но это будет непросто. Разница мышлений и подходов, ничего не поделаешь. И эта разница мышлений может осложнить формирование «круглого стола».
Но может быть есть традиция, которая является для виккан общей? Ну, или хотя бы в большей степени приемлемой всеми? Есть. И мы все её прекрасно знаем. Эта традиция – магия.
Требуется уточнить, во избежание недопонимания, что магия не является собственностью виккан. И виккане вовсе не претендуют на главенство в ней. Собственно, как и любая другая нерелигиозная традиция, магия имеет равное отношение к любым религиям. И вообще к любым людям в любой точке мира. Вопрос лишь в том, кто готов эту традицию принять. Виккане в большинстве своём готовы.
При этом, как и в случае с остальными традициями, вопрос не в том, сколь серьёзных высот достигнет каждый конкретный последователь. Вопрос в факте сопричастности. И, как следствие, в возможности апеллировать к единой традиции. К общим подходу и методу.
Магия в викке – не просто практика. Она – связующее звено для всех последователей. Тот клей, на котором легко удержатся даже самые сложные построения. И ключ к священному, когда с другими ключами возникают сложности. А так же магия – универсальный метод формирования единого сакрального пространства. Того «круглого стола», за которым собираются люди и боги.
Таков третий метод, метод нерелигиозных традиций, метод человеческой деятельности. И в случае с викканами – в первую очередь метод магии. Значимость его для викки настолько велика, что порой последователи не могут провести границу между магией и религией. Так возникают идеи о древности викки, о прослеживании её корней до неолита и даже дальше. На самом деле здесь имеет место смешение конкретной религии и нерелигиозной традиции. Если сама викка – религия новая, то корни магии действительно уходят глубоко в древность. Этот момент забывать не стоит.
***
Каждый викканин может обращаться в своей практике как к традиции магии, так и к любой другой традиции, которой он близок. И через это обращение формировать единое сакральное пространство. А так же расширять возможности своей практики. И приближаться к индивидуальному пониманию божественных. Не как наблюдатель. Но как соработник, сотворец.
Каждый викканин может использовать и другие подходы, о которых автору ничего неизвестно. А равно и вовсе не соглашаться с вышеописанной моделью. Свобода воли – священна. И сам автор лишь действует в рамках этой свободы.
Будьте благословенны!
Автор: Александр Садовников ( член Ковена Неназванного Древа )
Больше текстов этого автора вы сможете найти в группе Орден Несуществующих